Что думают мужчины о макияже женщин

Байбуз: Помада Burberry выглядит как колготки у проституток.

Лобанова: Ну это же тартан их фирменный.

Миронов: Это не тартан, это мама моя, когда мужа себе хотела третьего найти. Кстати, когда этой помадой красишь, вообще ничего не видно. А штуки Clinique вообще на какие-то эротические игрушки похожи. Тоже прозрачно ложатся.

Байбуз: А, кстати, Clinique принадлежит Estée Lauder, а Эсте Лодер — такая тетка, которая придумала продавать косметику в аптеке — типа косметика должна не украшать, а чем-то помогать.

Миронов: Миллионерша, наверное, адская.

Лобанова: Только умерла.

Миронов: Вот я взял Chanel — это уже бабушка моя пошла. У меня вообще такое представление, что чем темнее помада, тем больше женщине лет.

Карандаш: А если она вот такой Clinique накрасилась, то сколько ей лет?

Миронов: Младенчик.

Трабун: Ну у нас тут все цвета такие — либо Лолита, либо милф.

Байбуз: И Chanel такого цвета, чтоб никто ее никогда не выбрал.

Трабун: А Uslu точно для губ? Выглядит как будто для глаз.

Миронов: А там еще написано Airlines, это значит, что какие-то авиалинии делают?

Лобанова: Нет, это марка такая, каждый новый цвет называется именем какого-нибудь аэропорта в Гонолулу. Пока аэропорты не закончатся, будут делать.

Миронов: Это хороший маркетинг. Ну, в общем, мне и цвет этот из всех больше нравится.

Трабун: И мне.

Миронов: Я первая заметила! Сама ты, Даня, вредина!

Байбуз: А мне нравится Estée Lauder.

Миронов: Ну, Артем у нас любитель возрастных. А вот мне еще кажется, что помада должна чем-то пахнуть, а эти все вообще без запаха.

Лобанова: Clarins возьми.

Миронов: Это какой-то прямо тутти-фрутти, сладенький.

Трабун: А нормально их одним слоем класть?

Миронов: Ну я вот знаю, что недавно было модно одну губу одним цветом, а вторую другим.

Карандаш: А зеленая помада бывает?

Лобанова: И голубая бывает, и золотая, и черная.

Трабун: У меня такая дура вышла, как будто пьяная красилась (Даня рисует девушку своей мечты на фейс-чарте. — Прим. ред.).

Байбуз: Трансвестит не первой свежести. Не может из сауны выйти: деньги кончились.

Миронов: Вообще, когда я в детстве смотрел на бабушкины помадки, мне их всегда сломать хотелось.

Карандаш: Сломал ей сердце и помаду!

Туши

Миронов: Мне опять попалась Uslu.

Байбуз: А у меня такая щетка необычная (Clé de Peau. — Прим. ред.), накрасьте мне усы? Что за марка, не знаю.

Лобанова: Это Clé de Peau, тоже твоему любимому Estée Lauder принадлежит.

Карандаш: А это что за палочка (карандаш Estée Lauder. — Прим. ред.)?

Лобанова: Это карандаш для бровей — одной стороной рисуешь штрихами бровь, другая сторона — хайлайтер.

Байбуз: Что такое хайлайтер? Даже я не знаю.

Лобанова: В этом случае — светлый карандаш с шиммером, подсвечивает бровь снизу и сверху.

Трабун: Блин, я сломал его, кажется, этот хайлайтер.

Миронов: Выйди из класса! А если серьезно, то я не в состоянии всерьез обсуждать комковатость, стойкость, с какой из них можно поплакать, с какой нет. Они все одинаковые какие-то.

Байбуз: Зато я готов сказать, что, когда девушка идет с вечеринки, а у нее и сверху размазалось, и снизу обсыпалось, это ужасно.

Лобанова: Филя, прекрати тушь сушить! (Филипп начал энергично добывать тушь из тюбика. — Прим. ред.)

Миронов: А что, так нельзя?

Лобанова: Конечно, ты туда воздух нагоняешь только.

Байбуз: Я видел, так все женщины делают.

Лобанова: Они заблуждаются.

Миронов: Странно, даже бабушка моя так делала. Вообще, все ассоциации с косметикой у меня с бабушкой связаны.

Байбуз: А девушка твоя не красится?

Миронов: Ну я ж не смотрю, как она это делает.

Карандаш: Да, бабушки-то уж позабавнее красятся.

Миронов: До школы я все время с бабушкой проводил, видел все.

Трабун: Я вот бабушкиной косметикой не красился, но украшения надевал, да.

Миронов: О, пошел каминг-аут.

Карандаш: Я губы красил.

Байбуз: Я бусы рвал мамины, когда надевал. То я, то брат.

Миронов: Так, ну если к туши вернуться — они вообще ничем не отличаются, кроме щеточек.

Трабун: И штука для бровей вообще непонятная.

Лобанова: Это как обычный карандаш, рисуешь штрихи по направлению роста вместо волос, которых нет.

Трабун: А айлайнер для чего?

Лобанова: Чтобы стрелки рисовать.

Карандаш: Ну стрелки — достаточно поганая тема.

Байбуз: Чего это поганая?

Трабун: Потому что никто их рисовать не умеет.

Байбуз: А Вайнхаус?

Трабун: Ну так она и умерла.

Карандаш: В общем, если не китаянка какая, то не должна носить стрелки.

Миронов: Стрелки слишком вечериночная тема, идешь на «Стрелку» — рисуй стрелки. В «Солянку» пошла — рисуй солянку!

Тональные средства и румяна

Лобанова: Ну вы вообще как — макияж на женщинах отрицаете или что?

Байбуз: Если выглядит так, как будто ничего нет на лице, то я за.

Трабун: А мне нравится, когда … (вульгарный. — Прим. ред.) вид такой.

Миронов: А мне нравится яркая помада, это всегда такой «Фас!», она, значит, одинокая такая, в поиске. Вообще косметика — это миллион проблем, нанести, снять, а если вечером пришла пьяная без сил?

Байбуз: И под накладную ресницу не можешь попасть накладным ногтем, чтобы линзу достать?

Миронов: А потом снимаешь все свое накладное лицо!

(Очень долго смеются.)

Миронов: А я тональной основой пользовался, когда ведущим на телевидении работал, мне это знакомо.

Байбуз: Что такое BB?

Лобанова: Blemish Balm — и увлажняющий крем, и тональная основа, два в одном.

Миронов: Вы понюхайте, Clarins как пахнет опять. Дынька!

Байбуз: Это арбузик! А Bobbi Brown — это что?

Лобанова: Это у них известный такой стик, как бы твердый тональный, но можно и как консилер использовать.

Байбуз: О, сейчас мы с моим другом Бобби накрасим нашего девчоныша.

Лобанова: Бобби — это женщина.

Байбуз: О-оу.

Трабун: Бобби — это женщина, тональники — это круто.

Миронов: Их пальчиками размазывают. У меня бабушка была актрисой и все гримерные наборы дома хранила, а так как косметики не было практически, она этим и красилась.

Байбуз: Я ненавижу тональные кремы. Никто не умеет ими пользоваться, все их наносят как-то странно и ходят уродками. Видно эти куски тональника, это ужасно.

Миронов: Ну так это проблема не тональников, а наносительниц.

Трабун: У наносительниц просто очень мало времени, и они это прямо на прыщи выливают все.

Карандаш: Вика, а у тебя много косметики?

Лобанова: Теперь да.

Байбуз: А есть девочки, у которых вообще нет?

Лобанова: Ну, если кожа ок, то не нужны все эти праймеры, консилеры, тоны, BB, если нет — это сразу плюс сто банок.

Миронов: И плюс Елена Крыгина.

Трабун: Это что такое?

Миронов: Это какая-то селебрити из мира бьюти-блогеров. Ты не представляешь, сколько у них там интриг. Все друг друга ненавидят.

Трабун: Лена Ленина — это оттуда же?

Миронов: Не, это олдскул. Я знаю еще Сергея Острикова, тоже бьюти-блогер.

Лобанова: Он и при магазине еще.

Трабун: Если честно, я тут почитал про какой-то бьюти-блог — это интересно даже мне, хотя я как-то не интересуюсь.

Байбуз: Ну вот я усы тушью покрасил, вы давайте тональные тестируйте, это же не помада, ничего не видно будет.

Трабун: Надо тогда найти какую-то некрасивость на лице.

Байбуз: А это не то чтоб очень просто?

Миронов: А как люди с веснушками? Как они их намазывают?

Трабун: Оно все перекрывает, я думаю.

Байбуз: Ну вот я намазал, смотрите.

Карандаш: Ты можешь себе усы им спрятать.

Трабун: Фу, у тебя оранжевый лоб.

Миронов: Ты сейчас как будто в гроб ляжешь.

Трабун: Возьми румяна, сразу поживее станешь.

(Байбуз пальцем размазывает румяна под глазами.)

Карандаш: Во, сразу розовощекий мальчуган, балагур.

Миронов: Какой-то у тебя склеротический румянец.

Байбуз: Слушайте, остановиться очень сложно, если начал.

Лобанова: Может, тебе помаду достать?

Байбуз: Да это же потом не стереть все. Я вот тру-тру, а оно и в волосах, и на границах — везде. Как вы с этим живете!

Миронов: Вообще, я ужасно сочувствую женщинам, что им столько времени наедине со своим лицом приходится проводить. Это же страшно.

Байбуз: А если они еще не любят себя! Это же трагедия!

Миронов: Да там же каждый бугорок видно, каждую крапинку.

Байбуз: А еще зеркала-то эти увеличивающие!

Миронов: В общем, я понял все, кроме того, в чем разница между хайлайтером и тональным кремом.

Лобанова: Хайлайтер расставляет световые акценты, он такого плотного тона не дает.

Байбуз: Что на что кладется? На хайлайтер тональный?

Лобанова: Наоборот!

Трабун: А на сколько уже накрасилась моя?

Байбуз: На троечку!

Трабун: В смысле денег.

Карандаш: В смысле сможет ли отбить?

Тени

Байбуз: А вы знаете, что, когда в стране кризис, рынок косметический растет? Потому что даже дорогую косметику себе можно иногда позволить, и вот так люди хоть что-то могут классное купить.

Миронов: Ну давайте тени смотреть. Я вот взял цвет мухи, красиво.

Карандаш: А это для чего девки используют?

Миронов: Для секса.

Байбуз: Ну эти-то, может, не для секса, но мы сейчас выберем те самые.

Лобанова: С золотом?

Байбуз: Да-да, Buddha Bar, 2-й этаж.

Трабун: Вик, а ты своей подруге позволишь себя накрасить?

Лобанова: Нет.

Байбуз: Мужику теперь точно не позволит после этого всего.

Трабун: Мой выбор — Clarins. Самый красивый цвет.

Байбуз: А надо вот этими кисточками красить? Из набора?

Лобанова: Ну вообще люди кисти специальные покупают дороже, чем сами тени.

Трабун: А я шоу про трансух смотрел, там все красятся рукой.

Миронов: А что такое NARS?

Лобанова: Марка такая, ей Shiseido владеет.

Байбуз: А вы знаете, что процентов 60 всей косметики — это L’Oreal? (Концерн владеет огромным количеством марок косметики, например, Urban Decay, Kiehl’s, YSL, The Body Shop, Shu Uemura, Maybelline и другие. — Прим. ред.)

Лобанова: А все остальное — Estée Lauder (Bobbi Brown, Tom Ford, M.A.C., Jo Malone, Origins, Smashbox и другие. — Прим. ред.)

Миронов: Чем скучнее индустрия, тем больше интриг.

Байбуз: Ой, как мне нравятся резиновые тени!

Лобанова: Это Dolce & Gabbana, они совсем недавно косметикой занялись, а тени вообще новые, очень крутые, я уже попробовала.

Трабун: А что, правда, что всю косметику во Франции делают?

Лобанова: Смотря какая марка, Clarins — во Франции, Shiseido — в США и Японии, Burberry — в Италии, Clinique — частично в Канаде и так далее.

Трабун: Ну а что самое дорогое, что самое дешевое?

Байбуз: Maybelline, Oriflame? Dior дорогие, наверное.

Лобанова: Ну вот эти тени Dior три тысячи стоят.

Миронов: Ох, сколько же мужики экономят!

Трабун: Wonderzine, прости, но и за это мужики платят.

Байбуз: В общем, чем больше пользуешься, тем больше хочется.

Миронов: Прямо как с героином.

P.S.

Байбуз: Дурацкий пример, но мой дедушка никогда не чистил зубы, и у него все было идеально. В СССР голову мыли раз в неделю. Сейчас день не помыл — все: у меня жирные корни, я никуда не пойду.

Трабун: А вы ходите в маникюрные салоны? Нет, никто? А, ну тогда я тоже не хожу.

Байбуз: Мой друг ходит, над ним смеются тетки, которые делают ему маникюр.

Трабун: А я хожу, это такой способ отдохнуть.

Байбуз: К Лене Лениной, небось?

Трабун: В «Пальчики». Массаж там делают и маникюр и педикюр одновременно.

Карандаш: А что такого можно сделать с ногтями, чего нельзя сделать ножницами?

Миронов: Массаж кистей.

Байбуз: Так вот там еще кутикулу убирают. Не убирали бы, она бы и не росла.

Трабун: У тебя просто отличные гены. А мне нужно убирать!