Он был полностью лысый и без бровей
— Ребята, а закурить у вас есть, — вдруг очнулся Митрич.
Рука с сигаретой выросла из темноты заднего сиденья справа от его лица. Эти молчаливые попутчики ему не то что бы не нравились — внушали какое-то странное собачье чувство: заискивающее отвращение. Кто они вообще?
— А вы это, хлопцы, конечно, зря сюда к нам на Халенвагене-то, хы-хы, — болтливость лучшее средство от сомнений, Митрич это знал. — У нас тут грязища.
Милицейский бобик прыгал на ухабах, вышибая каскады грязи из старой колеи сельского просёлка. Мелкий, противный дождик острыми иголками впивался в лобовое стекло, оставляя хрустальные ранки на его мутноватой поверхности, тут же стираемые бешено мотающимися дворниками. Таким дождям нельзя доверять, в любую секунду это покрапывание может смениться настоящим ливнем. «Эко обложило», — в просвете деревьев мелькнуло свинцовое небо, сливающееся с чёрной жирной почвой полей на горизонте. — «Обратно поплывём, не иначе»
— Дорога-то, матерь-ети. Тут лет пять даже трактора не ездют, — всё пытался завести разговор Митрич, и в этот раз ему похоже удалось.
— Едем правильно…? — то ли вопрос, то ли утверждение…
Эти двое типчиков на заднем сиденье точно вышли из фильмов про бригадных братков. Коротко стрижены, в чёрных плащах, на лицах не то что тени эмоций — вообще никакого выражения. Они пришли прямо к нему в дом, выдернули из-за стола и, почти ничего не объясняя, попёрли в этот чёртов лес. Отказать было нельзя, Борис Иваныч звонил давеча, просил приветствовать «гостей из Города».
— Конеш правильно, — весело гукнул Митрич. — Туточки у нас не Город чай, дорог с пяток да все на восток, хых.
«Ребята тут одни. Интересуются вашими односельчанами. Очень серьёзные», — вспоминал Митрич недавний телефонный разговор. — «Ты, как сотрудник органов, подсоби им, да не перечь ни в чём». Трудно перечить, если не просят, а приказывают. Отвести до Кручей? Это завсегда пожалуйста, раз начальству угодим. Только какого хрена же…
— Ребятушки, а если честно — на кой вам эти Кручи? Там же никто и не живёт ужо. Землицы купить хотите? Так я вам мож сподручней место покажу, — не унимался Митрич.
За стеклом ярко полоснула молния, на краткий миг озарив синим светом кабину потрёпанного уазика. Гром гулким басом прошёл по лесу, и ледяной холод заполз под нестиранную рубашку гаишника.
— Говорили, что живут там.
Митрич аж вздрогнул от неожиданного ответа.
— Да кто ж живёт? Н-никого.
— Мужчина, зовут Владимир. Знаешь его? — ребята, видно, привыкли выражать свои мысли чётко.
— Тюююю? Да тож бабки гуторют напраслину, — попытался улыбнуться Митрич. Не очень удачно. Не ожидал он такого вопроса, да и не в такой день с такими вопросами в Кручи ехать. Машина вдруг качнулась и нырнула в здоровенную яму. Гнилая, жёлтая вода залила окна, в кабине стало темно.
— Что конкретно? — всё также бесстрастно спросил один из попутчиков, совершенно не обращая внимания на борющегося с коробкой передач Митрича. Бобик, визжа мотором, бултыхался в грязи.
Митрич знал. А кто же не знал-то в окрестных деревнях? Про Кручи сказывали, что хоть и вымерла деревенька, а живёт там кое-кто. Он был полностью лысый, и без бровей. Его звали в народе — Володя-смерть. Им издавна пугали детей, да и сами как-то побаивались. Понятно, что в такие россказни не верит никто, да и кто там жить может, ежели байкам этим почитай лет сто. Однако же и дети малые, и здоровые мужики, и даже седые деды ни за что и никогда не отважились бы наведаться в Кручи.
Говорили, что давным-давно, уж не при царе ли, поселился в Кручах один мужичок — бобыль нелюдимый. Ни с кем не разговаривал, ни с кем знакомства не водил, целыми днями из дому не показывался, будто и не было его. Дальше у всех по-разному было: кто говорил, по-пьянке хату его подожгли, кто, что скот стал падать, а бабушка Митричу — ещё пацанёнку — рассказывала, что пришли в село красноармейцы, кулаков искать. Да то не суть, вытащили Володю по какой-то причине на деревенский сход, пред народом поставили, а он им вроде как и сказал: «Братцы, да не трогайте меня. Да отпустите, не смотрите! НЕ СМОТРИТЕ НА МЕНЯ!!!». А сам глаза прячет. Тут кто-то самый смелый из мужиков и схватил его за ворот, мол, что ж это ты людям в глаза смотреть стесняешься? Да и глянул. А глаза-то у него, как два колодца, трясиной поросшие, глубокие да с чёрной водой на дне, в которой и солнце не плещется. А что под той водой — и не ведомо, лишь тьма вечная, боль лютая. Испугались тогда все, говорят. Отпустили Володю. Домой воротились, спать легли, да и не проснулись уже никогда. А те, кто трогал его, уж лучше бы и не просыпались… Говорила бабка, проклятый он был. Да только тоже сказки.
Бобик натужно скрипнул всеми внутренностями и выпрыгнул из ухаба.
— Да только это ж сказки, — пробормотал Митрич. — Кручи — место гиблое, скот там дох, люди ушли, лес кругом — это да. А так…
— Понятно, — эти двое даже не пошевелились, пока машина буксовала, чем немало разозлили бы Митрича в иной раз, но не сейчас.
«Ой, зря. Ой, напрасно как», — думал Митрич.
Были такие смельчаки, и сам он помнил. По пьянке раз поспорил тоже какой-то залётный городской, мол, что вы тут за сказочки сказываете? Мож у вас и снежный человек по воду ходит, и инопланетяне в сельпо за пузырём летают. Да и попёрся в Кручи. И тоже погода тогда была не ахти, да получше нынешней. Пошёл, да и сгинул. Искали его, даже с Городу мужичок приезжал, оперок. В очках такой, всё дознавался, с кем пили, да не вздорили ли, да у кого ружья охотничьи есть. А потом нашли. В поле у деревни неподалёку. Лежит в грязи, будто заснул. Лежал уж вторую неделю, а ни вороны не поклевали, ни лисы не погрызли, как новенький. Да только лежит так, будто не в Кручи шёл, а обратно уже. И не шёл, по следам на пахоте видно — бежал-спотыкался.
Деревенька выскочила из-за стройного ряда сосен внезапно, как заяц на дорогу. Несколько десятков домов, буйно заросших травой, кое-где даже деревья торчат сквозь покрытые мхом крыши. Покосившиеся старые заборы, выпавшие от старости стёкла в окнах — дома были похожи на почерневшие от времени черепа с выпавшими зубами и тёмными провалами глазниц. Лес принял обратно отвоёванный у него когда-то людьми пятачок и методично уничтожал их некогда устроенный быт. Бобик уже давно продирался сквозь заросшую дорогу самым малым ходом, а на въезде в посёлок встал как вкопанный.
— Ну вот они Кручи, ребятки. Вот… А дальше я как-то… не очень как-то… Я… сами вы наверное уже, а я пока развернусь… а то дождь, — бормотал Митрич через плечо, почти с мольбой вглядываясь в глаза своих попутчиков.
— Дальше сами, разворачивайся, — спокойно ответил всё тот же мужчина в чёрном плаще и вышел в ночь, громко хлопнув дверцей.
Его напарник, молча, вытащил из кармана чёрный футляр, достал из него какие-то странные очки и, надевая на ходу, последовал за первым. Запах сырости и хвои проник в машину, капли дождя тарахтели по крыше, Митрич сидел, впившись в руль мёртвой хваткой, упёршись взглядов с запотевающее стекло. Что это там? Да брось, это фонарики этих быков городских. Не попёрлись же они без фонарей? Да нет! Вот, справа невдалеке мелькнули два светлых конуса, а там — вдали — что такое??? Может стекло блестит? Да нет — жёлтый огонёк. Свет. Свет в окошке одного из домов. Холодный пот прошиб Митрича.
«На кой хрен мы сюда припёрлись-то?!», — думал гаишник, судорожно шаря под передним сиденьем. — «На кой им хрен сдался этот хрен-то?»
Рука нащупала холодный метал автомата. С оружием в руках Митрич чувствовал себя на порядок спокойнее.
«А на такой — они ж бандиты, это ясно. Им такой человек ой как пригодится. Ни следов, ни улик, ни подозрений», — размышлял он, расположившись внутри кабины, как фашист в дзоте. — «Глянул на конкурента и вася-кот. Полезай-ка, милый, в ящик. А ЭТОГО в мешок до следующего раза. Идеальное оружие».
Вдруг где-то за машиной послышалось чавканье грязи. По спине Митрича будто молния пронеслась, поднимая дыбом волосы на затылке. Ляп-ляп… Шаги. Может зверь какой? Нет, звери так не ходят, да и в дождь куда им ходить. Так хлюпает грязь под сапогами. Кто-то ходит в лесу. И Митрич знал, кто этот кто-то.
Ляп-ляп, совсем рядом, ляп-ляп, уже немного слева и ближе, ляп-ляп, ляп-ляп. Шаги замерли. Секунды потянулись с утомительной неспешностью, страх подступил к самому горлу и затаился, не давая продохнуть. Кто-то стоял и ждал, совсем рядом, может вот тут вот, за стенкой кабины. Стоял и готовился распахнуть дверцу или высадить стекло…
Митрич не выдержал, толкнув дверь, он выкатился в прохладный воздух леса, упал в грязь и, не глядя, саданул очередью в сторону предполагаемого местонахождения чего? Чего-то страшного. Грохот выстрелов утонул в рокоте дождя, уже превратившегося в сплошной поток воды. Холодные капли жалили тело распластавшегося в мокрой траве человека. Митрич уткнулся в мокрый дёрн, замер, превратился в камень, холод сковал мышцы, и это, как ни странно, успокоило его. Он мог так лежать вечно, он и хотел лежать так вечно, монотонный шум дождя убаюкивал, холод перестал быть таким злым и страшным, как ещё несколько минут назад. Там, вокруг, есть вещи пострашнее.
— Заводи машину, сука! — крик разнёсся по лесу, и Митрич встал сам того не желая, скинув овладевшее им оцепенение.
Рядом с машиной на земле лежал один из тех чёрных ребят из Города. Видимо его шаги и услышал Митрич. Ни одна пуля не попала в него, да и не могла попасть, Митрич стрелял значительно левее, в лес, а тело лежало, прислонившись к борту машины, одной рукой вцепившись в заднее колесо. Мужик в чёрном плаще будто бы заснул, обессилев в стремлении добраться до ручки двери.
— Ты слышишь меня!!! — Митрич обернулся.
Второй, тот, что молчал всю дорогу, бежал со стороны деревни, размахивая пистолетом в руке. Его неуклюжий силуэт плясал в свете фар: — Пристрелю, сука!!!
Митрич медленно поднял ствол калаша, и второй попутчик споткнулся на бегу, будто о натянутую верёвку и шлёпнулся в мокрую траву, подняв венчики брызг.
«Вот и вася-кот», — подумал гаишник, и даже сам удивился своему спокойствию. Будто бы страх его зашкалил за определённую черту, за которой уже не пугаются.
Медленно подойдя ко второму телу, он хотел перевернуть его ногой, но чуть не упал. Красивый киношный жест не удался, пришлось тянуть за рукав плаща. Митрич дёрнул посильнее и вдруг почувствовал, будто бы рука оторвалась. На лице у мёртвого «братка» были какие-то зелёные пятна, будто у трупа, эти пятна вздувались и превращались в огромные гнойники, он словно гнил заживо с какой-то сумасшедшей скоростью. Вдруг он открыл глаза и попытался что-то сказать, но серая тягучая масса потекла у него изо рта. Митрич отступил на пару шагов, не в страхе, а скорее в каком-то брезгливом отвращении, и посмотрел в сторону деревеньки. В свете фар появился ещё один силуэт.
Он был полностью лысый и без бровей. Его звали в народе Володя-смерть. Он медленно шёл, не обращая внимания на дождь, обычный человек, в старом ватнике, взглянешь и забудешь. У него не было рогов с копытами или косы в руке — воображение Митрича ещё несколько минут назад рисовало абсолютно демонические образы — вот только в свете фар лицо незнакомца было похоже на череп, Митрич понял почему. Жёлтенький свет лампочек не освещал его глазницы. Володя остановился, будто бы хотел что-то сказать, но вдруг развернулся и пошёл назад, в ту сторону, где ещё недавно горел огонёк в окошке. Через мгновение его ватник лопнул в нескольких местах на спине и старая желтоватая подкладка неровными кусками выпрыгнула из-под замызганной жёлтой материи. Володя покачнулся и осел на землю.
«Вот ведь как», — подумал Митрич, опуская горячий калаш. Когда он провёл рукой по волосам, прилипшим ко лбу, в его ладони остался приличный клок, тяжёлые от воды пряди сползали по лицу. — «Вот ведь».
Текущий рейтинг: 76/100 (На основе 72 мнений)
Включите JavaScript, чтобы проголосовать
Алопеция – это патологическое выпадение волос, частичное или полное. Причины, по которым волосы выпадают совсем, бывают разными, но проблема в том, что иногда восстановить волосы просто нельзя. И если мужчина, начавший лысеть, может просто побриться налысо и выглядеть стильно и брутально, то женщине с алопецией придется пережить многое. Наша читательница Елизавета Кудякова откровенно рассказала, через что ей пришлось пройти после того, как у нее выпали все волосы.
Когда-то у меня были действительно шикарные вьющиеся волосы, на которые все обращали внимание: копна кудрей выглядит очень эффектно, согласитесь. Прическа была важной частью моего образа и важной составляющей того ощущения, которое знакомо всем нам: я женственна, я красива. А потом волосы выпали. Совсем.
В 2013 году в моей жизни произошло много изменений, это был непростой и эмоционально перегруженный период: ответственная работа, подготовка к свадьбе, события в семье. Много волнений, нервов, переживаний. Все вместе дало о себе знать почти сразу после свадьбы. Во время медового месяца я вдруг заметила, что у меня все сильнее и сильнее выпадают волосы.
После возвращения домой я посетила врача и начала по его совету пить витамины. Через некоторое время я забеременела, и, к моей великой радости, волосы полностью восстановились. К моменту родов я уже и забыла о проблеме. Родила. Приехала домой. И все началось заново.
Трихологи проводили мне курсы гормональных инъекций в голову, дерматологи прописывали таблетки и мази, гомеопаты – горошины. Пройдя курс процедур пува-терапии (PUVA therapy — метод лечения, который включает использование фотоактивного вещества совместно с облучением кожи) и получив предложение от врачей «попить преднизолон» (синтетический гормональный лекарственный препарат, применяемый при аутоимунных заболеваниях, практически убивающий иммунитет), я остановилась. Все волосы к тому моменту выпали. Прошёл почти год слез, борьбы и траты денег на исследования и процедуры. Мне был поставлен диагноз – «алопеция», состояние, при котором полностью или частично выпадают волосы на всех участках тела, включая брови и ресницы.
Я не сидела сложа руки. Пробовала, пыталась, старалась, ходила по врачам и надеялась, что очередной визит к специалисту меня спасёт. Но ничего не помогало. А время шло, и надо было как-то принимать себя и жить дальше. Процесс идёт до сих пор, уже почти 5 лет. И мой рассказ – один из важных шагов к принятию себя. Впрочем, не только себя, но и общества. И его отношения к лысым женщинам.
Отклонения от норм во внешнем виде и особенности состояния здоровья принимаются при помощи легко объяснимых, понятных правил. Однако в случае алопеции есть несправедливый парадокс восприятия. Если у человека нет ноги, например, он носит протез и это видно, окружающие говорят: «Молодец, борец, так держать». А если вы встретите лысую женщину, то что подумаете? Скорее всего: «Вот дура, побрилась зачем-то» А борются эти люди, может, и не одинаково, но очень упорно, просто каждый за своё. Борьба идёт прежде всего с самим собой. Каждодневная. Особенности во внешнем виде человека и отклонения от общепринятых норм привлекают внимание и, надо сказать, не всегда положительное.
Есть люди экстравагантные, креативные, смелые по натуре. А есть романтичные и нежные. Вторым быть лысыми тяжелее. Отсутствие волос не вяжется с образом и не соответствует внутреннему миру. Выходом для таких алопетов становится парик. Но этот выход – обман. Чем дольше алопет непрерывно носит парик, тем дольше НЕ принимает себя настоящего, лысого. У него нет «лысых» фотографий, он не показывается людям без парика, снимает его только на ночь или не снимает совсем. Женщины и дети живут в постоянном страхе, что парик сползёт, улетит, как-то иначе обнаружит себя. Офисные сотрудники боятся, что заметят коллеги (которые, кстати, задают много вопросов об идеальной прическе). Из-за страха выглядеть неестественно человек находится как под колпаком. В итоге могут изменится даже мимика и жесты! Невербальная система – неосознанные движения, которые считываются окружающими – начинает подводить.
По данным научных исследований, информация, передаваемая словами, составляет лишь около 7% от общего объема информации, получаемой человеком, тогда как на долю невербальных сигналов приходится 93% (мимика, позы, жесты, касания, запахи составляют до 55%, а на долю голосовой составляющей приходится до 38%). Вербальный компонент составляет лишь 35% смысловой нагрузки, а невербальный гораздо больше – 65%. Именно жесты и мимика могут меняться в период ношения парика. Повороты головы становятся более мягкими, отсутствуют резкие движения и вскидывание волос. Шея преимущественно закрыта.
Парик – это такая шапка: зимой в ней тепло, летом – жарко. К парику привыкаешь. Он становится твоей одеждой, нижним бельём, которое ты снимаешь только на ночь, а иногда и спишь в нем. Сейчас очень много разных моделей париков и при желании алопет может скрывать своё состояние очень долго. Я скрывала 4,5 года. За это время я несколько раз попадала в неловкие ситуации, когда даже идеальный парик слетал, а для меня это значило то же самое, что оказаться голой перед посторонними людьми.
Детская алопеция и вопросы от детей
Вот где действительно жесть… Взрослые уже имеют определенные понятия, обладают (чаще всего, но не всегда) чувством такта, просто стесняются спросить или сказать что-то лишнее, скованные своими же комплексами. У детей все иначе. Я хочу сказать прямо и открыто: лысый ребенок – изгой. Причём в детстве страдают равноценно и мальчики, и девочки. К тебе никто не подойдёт знакомиться, в классе будут дразнить, а если у сверстников хватит ума этого не делать, все равно ты будешь НЕ ТАКИМ КАК ВСЕ. Вот где работа – адская, титаническая. И ребёнка, и родителей, и психолога (при необходимости)! Дети – особенный народ в силу своей открытости и непосредственности. Они говорят правду, не приукрашивая ее и не стараясь как-то завуалировать.
«Мама, почему тетя лысая?» – этот вопрос за спиной я слышала много-много раз. И часто мамы не знают, что ответить. В этот момент мне становится жалко и детей, и мам, и иногда я поворачиваюсь, улыбаюсь и говорю: «Просто так получилось, я такая же, как и ты, просто без волос». В 100% случаев я встречаю счастливую улыбку на лице мамы, которой не надо срочно ломать голову над тем, как объяснить ребёнку причину такой внешности, а также понимающий взгляд вопрошающего. Именно это и нужно людям! Им нужны знания, а пока нет понятия, что произошло, алопетов так и будут считать обрившимися наголо или тяжелобольными людьми после курса химиотерапии.
Сексуальность и отношения
Вопрос «Привлекательна ли я?» так или иначе волнует всех женщин. Для лысых женщин тема актуальна и остра всегда, даже если они не говорят об этом вслух. Дело в том, что окружающие часто воспринимают женщину так, как она воспринимает себя сама. А если женщина себя не воспринимает? Никак? «Сексуальная ли я? Привлекаю ли я своего мужчину или в целом мужчин?» – эти вопросы с разной частотой проскальзывают в голове у любой женщины с алопецией. Особенно у тех, кто недавно столкнулся с проблемой. Как отреагирует муж на мой «новый образ»? Как отреагирует молодой человек, друг, приятель? Вдруг развернётся и уйдёт? Как же тогда построить или сохранить семью? Вопросов очень много, а ответ один: принять себя. Но это не так легко сделать.
В некоторых жизненных ситуациях для того чтобы стало легче, необходимо перестать бороться с самим собой. Да, у вас нет бровей, волос и ресниц. Да, есть много нюансов, но это не повод закрываться от мира. Окружающие принимают тебя таким, каким ты себя показываешь.
Родственникам и близким людям алопетов можно посоветовать не ждать чуда, не ждать роста волос, не жить в ожидании, а наслаждаться реальностью уже сейчас. Алопеты – практически здоровые люди по всем показателям. Одно только отсутствие волос не должно являться причиной грусти всего окружения. Не надо охать над лысым ребёнком! Не надо каждый день рассматривать голову в надежде появления волос. Надо пойти в кино, в кафе, в парк. Отвлечься, развеяться, съесть мороженое, переключиться на позитив. Это непросто. Но вы сможете! Поверьте.
Чем больше женщин и детей снимут парики и будут показывать обществу, что алопеция – это нормально, тем быстрее мир примет эту особенность, и всем станет легче.